Дорога войны - Страница 39

К оглавлению

39

Дионисий метался между фургонами, как бешеный, вопя, чтобы все выстраивались в круг. Его слушались, но с десяток каррух уж больно далеко отъехали. Три из них вообще перевернулись, сойдя с тракта, еще у одной умирающие лошади бились в упряжке.

— Отжимай! — проорал Эдик, несясь мимо. — Отжимай!

Шлема на абхазе не было, а над ухом краснела кровь.

— Гефестай! — разглядел Сергий огромного кушана. — За мной!

Они кинулись к отставшим фургонам. По дороге к ним присоединились Чанба и Тиндарид. Вместе с десятком кавалеристов они набросились на бесчинствующих варваров.

Лобанов снес голову бастарну, натягивающему лук, — и тут заметил своего коня, который остановился и уныло мотал склоненной головой — наступил копытом на повод, свисающий с уздечки. Сергий спрыгнул с бастарнского коня и схватил поводья.

— И-и-и-и-у-у! — раздался у него за спиной нарастающий визг.

Роксолан вскочил на саурана и махнул мечом. Лезвие легко чиркнуло по руке бастарна, заносящего копье. Обратным ударом Лобанов услал варвара к предкам.

— Сергий! — закричал Искандер и показал мечом в сторону фургона, где две лошади бились в упряжи. Возница лежал на земле, раскинув руки, а спина его была утыкана стрелами. Жена или сестра убитого стояла на коленях рядом с ним и натягивала тетиву арбалета, вовсю орудуя рычажком. Сзади к ней приближался бастарн, бросив поводья и натягивая лук.

— Гефестай!

Кушан понял командира — и выстрелил первым. Стрела бастарна ушла в небо, а сам степняк кубарем полетел в траву. Товарищ его перепрыгнул дергающихся лошадей и понесся к Сергию, свешиваясь набок со спины своего коня. Гефестай вскинул лук, но варвар так повернул коня, что на виду оставалась одна лишь его нога. Женщина с арбалетом вскинула свое оружие и выстрелила. Бастарн, умело прятавшийся за корпусом коня, не уберегся, рухнул на землю.

Лобанов послал саурана в галоп — впереди стал виден Искандер, орудующий двумя мечами, но наседало на него человек пять.

Низко пригнувшись в седле, держа акинак в отведенной руке, Сергий помчался прямо на противников Тиндарида и как следует рубанул по лохматому варвару, рассекая тому бок. В нос пахнуло крепкой вонью, непередаваемым ароматом застарелого пота, копоти и прогорклого жира.

Конь Лобанова сбил с ног бастарна, спрыгнувшего с убитого коня. Варвар сослепу ударил копьем, а Сергий, склоняясь с седла, располосовал вражине брюхо — от паха до грудины.

Он вдруг почувствовал, как что-то разрывает его плащ, ощутил удар копья — и тут же вылетел из седла, роняя меч.

Бастарн, широко замахнувшись копьем, бросился, чтобы добить Лобанова, но кентурион-гастат перешиб ногой древко, вскочил, хватая в воздухе обломок с наконечником, и с силой вонзил его бастарну в раззявленную пасть. Варвар содрогнулся и обвис — острие вошло в мозг.

Но уже несся другой.

— Сергий! — крикнул Искандер.

Роксолан обернулся и поймал брошенный ему меч-спату. В следующее мгновение клинок вошел варвару в грудь, пресекая биение жизни.

Схватка закончилась так же внезапно, как и началась. Бастарны исчезли за холмом, с неба вернулась тишина.

Сергий подобрал утерянный акинак, вернул себе нож. Сощурившись, он осмотрелся. Пару фургонов бастарны все же успели грабануть, даже коней выпрягли и увели с собой. Вернулся хмурый Дионисий, ведя в поводу коня без всадника, с седлом, залитым липким и черным. Конь, потерявший седока, фыркал, чуя кровь, и мотал головой. Потихоньку сбредались переселенцы. Лобанов углядел того самого паникера, что устроил неразбериху, и направился к нему. Подойдя к гнедому, он ухватился за тунику всадника и одним рывком сдернул его с седла. Паникер ляпнулся в траву, вереща древнюю формулу:

— Я римский гражданин! Не прикасайся ко мне! Сергий с большим удовольствием отпинал гражданина, метя по почкам, и рявкнул:

— Вставай давай!

Гражданин поднялся, охая и норовя прикрыться руками.

— Имя? — холодно спросил Лобанов.

— Мое? — пролепетал «гражданин». — Ментулий…

— Так вот, Ментулий, — по-прежнему холодно продолжил Сергий, — вместо того чтобы со всеми вместе отражать атаку бастарнов, ты бросился бежать, наводя панику. Трусливое ничтожество, ты подставил всех! Из-за тебя погибло несколько человек! Можешь залезать обратно в седло.

Ментулий, боязливо оглядываясь на Роксолана, полез на гнедого.

— А теперь проваливай! — резко сказал Лобанов. — Трусам в Дакии не место!

— Не имеешь права! — подал голос Ментулий.

— Пошел отсюда! — рявкнул Сергий и шлепнул гнедого мечом плашмя. Конь заржал и припустил галопом. В толпе кто-то нервно засмеялся, Эдик свистнул, подгоняя изгоя. И только Роксолан сохранял серьезность.

— Больше это не повторится, — пообещал он. — Учтите все, кто имеет склонность к трусости, — можете дрожать от страха, сколько вам угодно. Но если кто-то еще будет поднимать панику. Убью!

Глава девятая,
в которой Гай Антоний переоценивает свои силы, а Луций Эльвий зарабатывает как может

1

— Клянусь Гераклом, — бушевал Луций Эльвий, — эти мерзкие преторианцы еще узнают, как мешать меня с дерьмом! Будет тут каждая сволочь корчить из себя! Собирайся, легат. Живо! Ступай в принципарий и поройся в документах, а я людей порасспрашиваю — может, кто видел этого Сирма. Через него мы точно к золоту выйдем. И уберемся из этой Дакии!

— О, боги, — пробормотал Гай со злостью. — Как же мне все это надоело!

— Что именно? — холодно поинтересовался гладиатор-аукторат.

39