Дорога войны - Страница 65

— Понятненько… — Лобанов сдернул пропыленный платок и хорошенько встряхнул его.

— Босс, — ухмыльнулся Эдик, — ты в платке, как тот гангстер из вестерна — wanted and listed! Ха! Да ты и сейчас такой!

Роксолан поглядел на Искандера и понял, как выглядит сам — у Тиндарида все лицо до глаз было более-менее чистым, а ото лба до носа покрылось коркой из пыли и пота. Будто в полумаске.

— Пойду умоюсь, — проворчал Сергий.

После ужина он почистил меч, завернулся в одеяло и улегся спать. Нет ничего приятнее, чем залечь после тяжелого дня. И пусть даже под тобой не матрас, а сухая трава или валежник, удовольствия от этого меньше не становится.

Рядом устроился Эдик. Лежал на сложенной вдвое кошме и воздыхал.

— Что развздыхался? — проворчал Лобанов.

— Да так… — вздохнул Чанба. — Вспомнил. Я, когда в школе учился, любил фотографии собирать, на которых всякие туманности и галактики. Всю стену ими оклеил. Одну фотку, помню, из библиотечного журнала вырезал. Все мечтал на Зеленчукскую обсерваторию попасть, хоть одним глазком в настоящий телескоп глянуть. Не вышло. А теперь уж, наверное, и не выйдет никогда.

— Да кто ж его знает.

— А небо здесь чистое, — пробормотал Эдик. — Вон какая Кассиопея яркая.

— Видать, снега скоро пойдут, — прогудел Гефестай из темноты.

— Вы будете спать или нет? — сердито осведомился Искандер.

— Всё, спим!

Лобанов проснулся от того, что его за плечо тряс Мадий. Теперь наступила очередь Сергея объезжать стадо.

Лобанов вылез из-под одеял, натянул колпак и сапоги. Мадий потоптался и зашагал к костру, в котором еще тлели угли.

Звездное небо застили облака. Где-то вдалеке завывал волк, время от времени вскрикивала ночная птица. Пахло пожухлой травой и снегом.

Сергий подтянул штаны, нацепил перевязь с мечом и подошел к костру. Эдик, дежуривший вместе с ним, уже пил разведенное вино с медом, подогретое на огне.

Верзон взял на себя обязанности приглядывать за лошадьми. Он поймал для Сергия гнедого жеребца — саурана Лобанов берег.

— Да я сам бы словил, — слабо запротестовал Сергий, но декан лишь отмахнулся.

— Делов-то… — вымолвил он.

Лобанов присел на корточки у костра и попросил:

— Эдик, плесни мне винца!

Эдик плеснул. Ночь стояла холодная. Времени было часов девять — это по-римски. А по-русски если, три часа ночи. Сергий проглотил вино, подошел к своему гнедому и забрался в седло. Гнедой круто развернулся, дважды взбрыкнул, и конь со всадником направились к стаду, оба готовые к работе. Мадий был немногословен.

— Всё спокойно, — сказал он с сильным акцентом и поехал к лагерю.

Волчара вдалеке продолжал выть, нудно и печально. С другого конца стада напевал Эдик. Пастухи, объезжающие стадо, поют не только для своего удовольствия или чтобы отогнать сон. Звук человеческого голоса действует на коров успокаивающе и, кроме того, предупреждает, что приближающаяся тень — человек.

— Темная ночь… — выводил Чанба по-русски. — Только пули свистят по степи…

Волк затих. Наверное, заслушался. А Сергий вздохнул. Родная речь ласкала слух, представляясь языком таинственным и необычным.

Лобанов досадливо поморщился и поехал. Гнедой, мерно покачивая головой, пошагал вокруг стада — помнил траекторию.

Поднялся ветер — и почти сразу унялся. Посыпал редкий снежок, тающий в воздухе, закололи иголочки нудной мороси.

Раньше всех поднялись бычки. Вечно голодные, они направились к берегу ручья, поросшему дубами и ореховыми деревьями, напились и пошли шуршать в куче опавшей листвы, выискивая орехи.

Дежурство промелькнуло незаметно. Небо на востоке посерело, пробилось розовым. Заря будто отогнала тучи — снег прекратился, и выглянуло солнце.

Стадо снялось при первых признаках рассвета. Сергий подождал, пока коровы скроются из вида, потом поднялся на холм и огляделся. Вокруг колыхалась трава, лес не стоял стеной, а занимал землю большими и малыми рощицами, оставляя широкие проходы. Влажная трава, прибитая копытами, поднималась не сразу. Роксолан отер мокрое лицо и решил, что снег с дождем — не так уж плохо. По крайней мере пыли нет.

Скорым шагом Лобанов стал нагонять стадо. Он поднимался на каждый склон и внимательно осматривался, прежде чем спуститься с возвышения, стараясь, насколько это было возможно, держаться низин.

Стадо вытянулось в колонну длиной в милю. Сергий с Эдиком стали подгонять отставших, собирая коров поплотнее. Животные постепенно втягивались в ритм перегона, и все меньше коров пытались вернуться домой. К вечеру, проделав почти двадцать миль, стадо расположилось на ночевку под прикрытием обрыва недалеко от реки Тизии.

Перекинув седло на мышастого жеребца, Роксолан подъехал к фургону-кухне.

— На первое рекомендую телятину, тушенную с бобами, — бойко заговорил Эдик, — а на второе — из-зумительное телячье жаркое с гарниром из бобов. В карте вин — дакийское неразбавленное, дакийское с водой и чистая вода безо всякого вредного алкоголя!

— Насыпай давай, — проворчал Гефестай. Поужинав, Сергий немного поспал, расстелив одеяло под необъятным дубом и сквозь сон прислушиваясь к ночным шорохам лагеря.

Искандер разбудил его рано. Тиндарид сидел рядом, натягивая сапоги.

— Вокруг все спокойно… — сказал он негромко. — Слишком спокойно. Заряжай свой арбалет.

Гефестай и Верзон сидели у костра. Они пили легионерскую поску, смешав разбавленное вино с уксусом и взболтанным яйцом. У дака под рукой лежал лук с натянутой тетивой и колчан, полный стрел.