Дорога войны - Страница 47

Сергия, предъявившего грозное письмо от самого наместника, пропустили в каструм без разговоров, вместе с преторианцами, в своих дакийских одеждах больше похожих на ауксиллариев.

— Ищем Верзона, — сказал Лобанов. — Всё равно до утра сидеть, так хоть с пользой.

— Сыщем, босс, — бодро откликнулся Эдик, — не сомневайся.

Сергий хмыкнул.

— И что мы ему скажем? — поинтересовался Искандер. — Прямо и простодушно поинтересуемся, где, служивый, скелеты обнаружил? Представляю, куда он нас всех пошлет.

— Предложения?

Тиндарид почесал щетину на подбородке, смешно выпячивая челюсть, и сказал:

— Ищем здешнюю вексилляцию, а там видно будет…

Сергий уже привык к порядку «под линеечку», которым славились каструмы. Куда там германскому «орднунгу»! Но строжайшая дисциплина и торжество прямых углов сочетались с послаблениями — легионеров «отпускали», дабы те не превратились в послушных болванчиков. Воины отдыхали, греясь на солнышке, гоготали, собравшись компаниями, пели. С десяток пехотинцев-велитов в одних браках — коротких легионерских штанах — умывались над длинным корытом, похожим на поилку для лошадей. Все были с наколками. Мускулистые руки легионеров, их спины и груди пестрели изображениями хищников вроде леопарда или волка, римские цифры отмечали число врагов, убитых на поле брани. Разумеется, присутствовали, и в изобилии, голые женщины, вереницы связанных рабов, боги анфас и в профиль. Накалывали портреты императора и себя любимого — легионера в полном боевом, с лихой надписью: «Эруций Клар, гастат Третьего манипула. Будь здоров!»

— Верзона где-то тут надо искать… — оглядывался Сергий, пройдя виа принципалис и свернув к казармам вексиллатиона. — Язык доведет.

Язык и вправду довел. Очередной «воин смелый, в дружинах римских поседелый», выслушав вопрос Лобанова, кивнул, огляделся и вытянул руку:

— Да вон он, старая дакийская лиса! Верзон!

Кряжистый старикан мощного телосложения, вразвалочку шествующий от принципия, обернулся неторопливо. Его длинные пегие волосы были заплетены в две косы, подбородок блестел после чистого бритья, зато усы спадали на грудь двумя роскошными хвостами, придавая Верзону облик добродушного моржа.

— Сальве! — прогудел он, разворачиваясь навстречу. — Чего надо?

— Разговор есть, Верзон, — спокойно заговорил Сергий, спрыгивая с седла. — Мы к тебе, почитай, из самого Рима ехали.

Старый дак обшарил глазами лица преторианцев и пожал плечами, раздумывая.

— Ладно, — проворчал он, — пошли.

Идти пришлось недолго. Верзон провел гостей к казарме — длинному приземистому бараку, сложенному из камня, и отпер дверь — ему как декану, командиру десятка, полагалось отдельное помещение.

— Располагайтесь, — сказал он, снимая с полки заветный кувшинчик. Расколупав смолу и вытащив пробку, декан разлил вино в разнообразную посуду — в чашку глиняную, чашку, вырезанную из дерева, в облупленный рог явно сарматского происхождения, в мятый серебряный стаканчик и в простую оловянную кружку. Кружку он взял себе и провозгласил:

— Ну, за знакомство!

Сергию достался серебряный стаканчик — Верзон учуял в нем старшего по званию.

— Что за вино? — спросил Лобанов, понюхав темную жидкость. — Цекуба?

— Вроде того, — кивнул вексиллатион. — Наше, дакийское.

Сергий выпил. А ничего.

— Ну так в чем там вопрос у вас? — деловито спросил Верзон.

Эдикус заерзал и начал:

— Да вот, в Дробете рассказали нам про. Ну, как ты нашел четырнадцать скелетов.

Старый воин посуровел, его глаза мигом приняли ледяной оттенок.

— И что? — буркнул он.

— А кто был пятнадцатым? Ну, тот, который вроде как спасся?

Верзон крякнул, отер усы, насупил седые брови — они зашевелились, как пара белых мохнатых гусениц.

— Значится, так, — сказал он принужденно. — Я своих ребят всех помню. Те десять. Ну, что? Сгинули они. А у кого-то на пальце и кольца не было… Остаются пятеро. Один из них жив остался, а вот кто, не скажу. Не знаю. Эти имен не говорили, все прозвищами баловались — Лупус, Волот, Хмырь, Сохатый, Тарабост. Нельзя им было имена свои называть, а то злые духи услыхали бы и получили бы над ними великую власть.

— Понятно… — протянул Сергий. — А узнать, как их звали по-настоящему, никак нельзя?

— Тебе срочно надо?

— Ну-у… Можно маленько и обождать.

— Вот и обожди. Как в Сармизегетузе побываю, зайду к одному дружку, если тот жив еще, вызнаю имена.

— Отлично, — кивнул Сергий. — А чтобы ты не забыл… вот.

Лобанов положил на стол новенькую золотую монету.

— Это дело надо отметить, — воодушевился вексиллатион и приволок еще один кувшинчик, здорово запыленный.

— Это получше будет, — сказал он, — который уж год держу! Родосское.

Сопя, он разлил душистый напиток и поднял кружку:

— Ну, за удачу!

Сергий выпил. Вино было вкусное, в нем приятно совмещались терпкость и сладость.

— Удача нам не помешает, — сказал Лобанов, — если ты нам еще и подскажешь, где ты нашел скелеты своих воинов.

— А тебе для чего? — Взгляд Верзона сделался колюч. — Ты вот что. Выкладывай всё как есть, довольно меня побасенками кормить! Не зря все эти разговорчики. Видать, дело серьезное. Ну?

Глаза его буравчиками засверлили Сергия. Лобанов улыбнулся и представился:

— Кентурион-гастат Особой когорты претория Сергий Корнелий Роксолан. У нас задание, косвенно связанное с тем пятнадцатым воином. Ты прав, нас интересует не только и не столько спасшийся, как то золото, которое он охранял.